Дело, которого нет
Содержание
Олег Навальный — 3,5 года колонии,
Алексей Навальный — 3,5 года условно.
«Они мучают родственников. Эта власть не заслуживает существования»
А. Навальный
30 декабря 2014 года Олега Навального приговорили к 3,5 года лишения свободы. Он был взят под стражу в зале суда. Алексею Навальному издевательски дали 3,5 года условно, оставив наблюдать за братом в тюрьме. Дело, в котором свидетели обвинения не видят ущерба и не имеют претензий, завершилась государственной подлостью — взятием в заложники родного брата. Это позор для для страны, для народа и для каждого из нас. Cейчас власть готова ломать судьбы людей, которые не боятся говорить правду. Россия заслуживает лучшей власти.
Ущерб
На основании вышеизложенного, докладываю об отсутствии у ООО «Ив Роше Восток» какого-либо реального ущерба и упущенной выгоды вследствие сотрудничества с ООО «ГЛАВПОДПИСКА» в период с 2008 по 2012 год.
Хронология
Показания
Процесс
Что произошло: Прокуратура зачитала обвинительное заключение. Олег и Алексей Навальные выступили с пояснениями по делу и отказались признать себя виновными.
Что произошло: Суд изменил Алексею Навальному условия домашнего ареста, разрешив общаться со всеми, кроме свидетелей по делу «Ив Роше» (раньше он мог разговаривать только с близкими родственниками). Прокуратура зачитывала материалы дела (протоколы осмотров, копии личных документов и даже накладные по приобретению огнетушителя в офис).
Что произошло: ФСИН потребовала заключить Алексея Навального под стражу, но суд сохранил домашний арест. Были допрошены сотрудники юридической компании GSL Николай Савенков, Владимир Корнилов, Мария Маковеева, Владислав Осеев, Мария Мантрова, Валерий Юсупов и Роман Казанцев, которые помогали Алексею Навальному регистрировать фирмы «Алартак» и «Главное подписное агентство». Все свидетели рассказали, что регистрация компаний была полностью законна и стандартна.
Что произошло: Директор компании «АвтоСАГА» Анатолий Корневецкий рассказал, что работал с Олегом Навальным добровольно, использование агента стандартно для транспортного бизнеса, цены «Главподписки» были рыночными и он сам не хотел работать напрямую с «Ив Роше» из-за повышенной ответственности. Бывший главный бухгалтер «АвтоСАГИ» Татьяна Полевая сообщила, что работа с «Главподпиской» была стандартной и полностью законной. Светлана Фадеева, возглавлявшая один из отделов департамента по работе с федеральными клиентами «Почты России», рассказала, что сортировочный центр в Ярославле был действительно перегружен, а Олег Навальный не имел полномочий повлиять на решение этой проблемы.
Что произошло: Показания давал работник «Почты России» Владимир Сафронов, который подрабатывал в «Главподписке» — несколько месяцев возил коробки с документами в район «Внуково», получив за это 45 тыс. руб. Сафронов рассказал, что Олег Навальный не вводил «Ив Роше» в заблуждение, а сотрудничество с французской фирмой было абсолютно законным.
Что произошло: В суд пришел Алексей Ильющеня — бывший сотрудник «Почты России», который был знаком с Олегом Навальным и подрабатывал в «Главподписке» диспетчером. Он рассказал об особенностях отправки посылок почтой, а также заявил, бизнес «Главподписки» был абсолютно легальным.
Что произошло: На суде выступала советник директора «Почты России» Нина Микулевская, ранее возглавлявшая отдел по работе с федеральными клиентами. Она заявила, что проблемы перегруженности сортировочного центра в Ярославле были широко известны в «Почте России», а Олег Навальный не скрывал их и никак не мешал их решению. Директор «Многопрофильной процессинговой компании» (МПК) Сергей Шустов рассказал, что его больше четырех лет устраивала работа с «Главподпиской», а об ущербе ему сказал следователь.
Что произошло: Старший экономист МПК Наталья Березовская сообщила, что добровольно заключила контракт с «Главподпиской», цены всех устраивали, ущерба она не видит и не понимает, почему вообще возбуждено это уголовное дело.
Что произошло: В суде выступал замдиректора «Почты России» Игорь Мандрыкин, который был руководителем Олега Навального. Свидетель рассказал, что ярославский сортировочный центр действительно не справлялся с объемами почты, а его подчиненный никого не обманывал, говоря о большой загруженности. По словам Мандрыкина, Олег не мог запугивать или давить на клиентов — они бы сразу пожаловались, а таких обращений не было.
Что произошло: Бывший директор «Почты России» по международной почте Александр Ходачек сообщил, что проблему в ярославском центре можно было решить только если построить новый сортировочный центр. По словам Ходачека Олег Навальный такие решения принять полномочий не имел, как не мог и запретить принимать почту или отказать в транспорте.
Что произошло: Леонид Запрудский рассказал, что он помогал Алексею Навальному регистрировать «Главподписку», а затем стал директором компании и отвечал за оформление документов. Фирма Навальных не была «лжепредприятием», а занималась абсолютно реальным бизнесом
Что произошло: Директор по логистики «Ив Роше Восток» Сергей Аверьянов заявил, что его компания была довольна сотрудничеством с «Главподпиской» и никакого ущерба не понесла. «Ив Роше» сначала провела тестовые отгрузки и только после того как их все устроила, заключила договор. Менеджер по логистике «Ив Роше Восток» Дмитрий Васьков, рассказал, что «Главподписка» была надежным перевозчиком и сотрудничеством он был доволен. Третий свидетель Александр Цуркин работал в МПК до 2008 года и братьев Навальных не знал.
Что произошло: Сотрудница «Ив Роше Восток» Светлана Нефедина сообщила, что ничего подозрительного в документах от «Главподписки» не видела. После этого финансовый директор французской компании Кристиан Мельник рассказал, что никакого ущерба от действий братьев Навальных не было, договор был взаимовыгодным, а «Главподписка» не была лжепредприятием. Мельник также подтвердил выводы об отсутствии ущерба и упущенной выгоды в заявлении, которое он отправлял в СК еще в феврале 2013 года. На вопрос судьи, заключил ли он сейчас такой же контракт с «Главподпиской», Мельник ответил утвердительно.
Что произошло: Свидетели обвинения не явились и в течение полутора часов прокуроры зачитывали списки изъятых документов, номера и даты актов, счетов и счетов-фактур.
Что произошло: Прокуроры оглашали письменные доказательства по делу. В частности, выяснилось, что у Алексея Навального и его знакомых прослушивали телефоны.
Что произошло: Суд допрашивал Андрея Хоробрых, который был в 2006-2007 году гендиректором МПК, а до этого работал в «Почте России». Свидетель мало что помнил и часто отвечал «не знаю». После этого Татьяна Дундукова, работавшая директором департамента МПК по коммерции, сообщила, что договор с «Главподпиской» был заключен добровольно, а раньше показания она давала «со слов следователя».
Что произошло: Руководитель юридического отдела «Ив Роше Восток» Елена Шахманова рассказала, что после визита следователя заподозрила, что ей был причинен ущерб и для проверки этих данных подала заявление в СК. Причинами для подозрений послужило не сообщение Олегом Навальным того, что он являлся совладельцем «Главподписки» и одновременно работает в «Почте России», а также отсутствие у «Главподписки» машин в собственности. При этом с этим никаких обязывающих документов давать эти сведения нет и более того французская компания сама их не просила. При этом свидетель заявила, что доверяет аудиту Мельника и его выводам об отсутствии ущерба
Что произошло: Показания давала представительница «потерпевшей» компании МПК Ирина Тимченко. Она рассказала, что ее фирма сама обратилась к «Главподписке», цены устанавливались добровольно и по договоренности. Компания была довольна сотрудничеством, а об ущербе узнала от следователя. На вопрос, почему МПК не обратилась в арбитражный суд, если были претензии к договору или условиям сотрудничества, Тимченко не смогла ответить.
Что произошло: В суде допрашивали следователя СКР Романа Нестерова. Он заявил, что следствие не согласно с выводами финансового директора «Ив Роше» об отсутствии у компании ущерба. Наличие в СК специальной группы, которая ведет только дела Навального, Нестеров объяснил, что Алексей «уникальный случай, столько всего насовершал»
Что произошло: В суде зачитали показания руководителя направления почтовых услуг «Ив Роше» Жанны Батовой (саму ее вызвать в суде не удалось). В них говорилось, что Батова добровольно заключила контракт с «Главпродпиской» и он ее устраивал. На этом прокуроры закончили представлять доказательства, хотя потерпевший от «Ив Роше» так и не был допрошен. Адвокат Кобзев выступил с ходатайством о возвращении дела в прокуратуру, так как в материалах были обнаружены исправления уже после начала процесса, но судья отказалась это сделать.
Что произошло: Показания давал первый свидетель защиты — Владимира Абдухалилов, который был начальником Олега Навального в «Почте России». Он рассказал, что в Ярославле были проблемы с обработкой почты из-за недостатка мощностей, и его подчиненный никак не мог их увеличить, так как это не в его компетенции. Проблемы «Ив Роше» в Ярославле снизились из-за того, что другой крупный клиент переехал в Тверь. Работник Главного центра магистральных перевозок почты (ГЦМПП) Сергей Чернов сообщил, что Навальный не мог повлиять на увеличение мощностей в Ярославле.
Что произошло: Дмитрий Талышев из компании «М-Сити», которая занималась печатью извещений для МПК, рассказал, что у них не было своего транспорта и поэтому они сотрудничали по этим услугам с «Главподпиской». Договор был стандартным, ничего подозрительного не было и фирма не являлась лжепредприятием. Технический директор «М-Сити» Михаил Кузнецов сообщил, что Олег Навальный не оказывал и не мог оказать на него давление.
Что произошло: В суде сотрудница «Главподписки» Елена Афанасьева рассказывала, что она отвечала на звонки и электронные письма, нанимала транспорт, делала технологические карты по принятию, обработке и отправке извещении, т.е. фирма была реальной, а не «лжепредприятием». После этого выступали эксперты СК Сергей Миронов Максим Павлишин, проводивших бухгалтерскую экспертизу по делу. Они признали, что часть платежей не были учтены, но экспертизу считают достоверной.
Что произошло: Суд допрашивал специалистов-почерковедов из центра криминалистики ФСБ Сергея Светлакова, Екатерину Сухареву и Наталью Юркину. Они сообщили, что им не хватало образцом подписей для полной экспертизы, но получившиеся результаты они считают достоверными. После этого Алексей Брагин, работавший в центре магистральных перевозок «Почты России» как и Олег Навальный, сообщил, что его отдел не мог контролировать производственные мощности в Ярославле.
Что произошло: Адвокат Олега Навального зачитывал должностные инструкции «Почты России» и другие документы. Адвокат Алексея Навального Полозов ходатайствовал о допросе потерпевшего от «Ив Роше», но судья отказала, несмотря на то, что потерпевшие были легко доступные и ходили на заседания.
Что произошло: Директор по производству производственных процессов «Почты России» Константин Якунин заявил, что мощностей в Ярославе действительно не хватало: не было достаточно территорий и мест хранения. По словам свидетеля, Олег Навальный никак не мог повлиять на расширение ярославского сортировочного центра.
Что произошло: В суде выступал Денис Ноздрачев, президент «Связьбанка», которому принадлежит МПК. Он сообщил, что о возможном ущербе узнал из прессы и сейчас его не усматривает. Затем показания давал первый подсудимый — Алексей Навальный. Он рассказал, что они с братом хотели создать фирму по электронной подписки на журналы, однако бизнес наладить не удалось. Алексей передал компанию брату и после этого к транспортной деятельности «Главподписки» отношения не имел. Олег Навальный подробно рассказал о сотрудничестве с «Ив Роше» и МПК, в частности заявив, что работа была добровольной и претензий у этих компаний не было, поэтому работа и продолжалась несколько лет.
Что произошло: Во время прений прокуроры потребовали признать Навальных виновными и приговорить Олега к восьми годам лишения свободы, а Алексея к десяти годам с учетом дела «Кировлеса». Обвиняемые и их адвокаты не были согласны и требовали их оправдать. Адвокат Полозов особо подчеркнул, что Алексей Навальный фактически не участвовал в деятельности «Главподписки», а также обвинил процесс в политизированности. После этого обвиняемые выступали с последним словом.
Последнее слово
Стенограмма: «Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее — это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.
Вот эту фразу — «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» — я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово — для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно тебя требуют сказать последнее слово.
Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает — если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время.
Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать. Самая популярная фраза — вы ее точно знаете — которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданскому праву, по уголовному, говорят эту фразу чаще всего. «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете».
Я все понимаю. Но я не понимаю одного — но вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол, и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»
Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались как дельфины. Ну невозможно прости прийти и постоянно думать. Прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно»
Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете», либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть», как вот процитировали слова представителя Следственного комитета. «Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось»
Но, тем не менее, для меня очень важно обращаться именно в эту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но, тем не менее, люди, смотрящие в стол, — это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.
Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. В условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата — сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона» — всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником?
Количество людей, смотрящих в стол, которые либо просто вынуждены делать подлость, либо — даже чаще всего — когда их никто не заставляет делать эту подлость, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: все, к сожалению, в нашей прекрасной стране, все, что происходит, основано на бесконечном вранье.
Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?
Мне говорят, что интересы русских в Туркмении — их не существует, зато интересы русских на Украине — нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документ о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят, что ничего этого нет.
Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете, не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы»
Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье просто стало механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее.
Мы смотрим выступления первых лиц — там же вранье от первого до последнего слова. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем. «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.
Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, в этой жизни-то? Я не успел оглянуться — мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, и вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь»
И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали.
Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, когда мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.
Поэтому для меня, я не скрою, это болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров, там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. У нас очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застрашить меня. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями. Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.
Передайте им там всем: да они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной каких-хо еще невиновных людей паровозом тащат. Но — может быть, плохую вещь скажу — но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что все в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, быть согласным со всем.
Никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале.
У нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все — от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся у кормушки этой хунты. Не больше тысячи. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить — как угодно — тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех.
Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды, что направил свои действия в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее.
Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело «Газпрома» или «ВТБ», сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно, тебя посадят».
Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «Ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но, тем не менее, я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду и дальше призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе, реализовывать свое право на свободу собраний. Я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили от этого всего? Ничего.
В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу». Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов.
Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? С вами — глядящими в стол!? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.
Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас — вас — грабит каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду.
Во-вторых, сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, — я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но, тем не менее, они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Именно поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью.
Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Я уже сказал, что «взятие заложников» меня не остановит. Но, тем не менее, я не вижу, зачем власти этих заложников нужно добивать сейчас.
Я призываю всех абсолютно — это, знаете, может быть, наивно звучит, и над этими словами принято смеяться и ухмыляться — я призываю жить не по лжи.
Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения, вот этих судов, единственная цель которых — это придание вида законности. Спасибо»
Стенограмма: «Уважаемый суд! Уважаемые коллеги и неколлеги! Я пару недель думал, что же мне нужно такого сказать.
Я думал прочитать кусок из «Процесса» Кафки или речь Джулса из «Криминального чтива», но — судье не очень интересно, а прокуроры все равно не поймут. Поэтому я по-другому построю свое последнее слово.
Понятно, что единственная причина, почему я сейчас стою на скамье подсудимых, — это политическая деятельность моего брата, его борьба с коррумпированным режимом. Несмотря на то что события двух последних лет сделали жизнь наших трех семей веселой, но все равно чуть более печальной, чем до этого, я призываю Алексея ни в коем случае не оставлять свою борьбу, в каких бы стенах она ни проходила. Именно его деятельность обеспечит то, чтобы мы жили в свободной и богатой стране.
Если для этого мне лично нужно заплатить какую-то цену, я, конечно, готов. Даже тот срок, который озвучили прокуроры, он смешной. Потому что то, о чем говорю я, — гораздо важнее.
Я хотел бы обратиться и к другой стороне вопроса. Здесь нужно понимать, что создается прецедент. Любая посредническая деятельность ставится вне закона.
Вот сейчас они используют это, чтобы закрыть Навального, потом будут использовать, чтобы отжимать бизнес у любых других предпринимателей. Купил банку колы в магазине — купил у преступника, потому что на заводе она стоит в два раза дешевле.
На рынке грузоперевозок вообще 90% компаний — это экспедиторы. У них нет своего транспорта, сидит один диспетчер. Это компания по продаже информации. Они знают, у кого есть груз, знают, у кого есть машина, и соединяют этих людей. Вынеся это решение, ваша честь, вы гигантский сектор частного бизнеса ставите под угрозу.
Я, конечно, поддерживаю и передаю привет всем политическим заключенным, которые сидят по всей стране. Но я точно так же передаю привет всем незаконно осужденным за мошенничество предпринимателям. Если первые люди сделают нашу страну свободной, то вторые сделают нашу страну богатой. И несмотря, господа, на ваши попытки, это абсолютно неизбежно..
Ваша честь, спасибо».
Хватит смотреть в стол.
Расскажите друзьям и знакомым о деле «Ив Роше».
Источник: